СЕЛЕКЦИОННОЕ ДОСТИЖЕНИЕ В РАСТЕНИЕВОДСТВЕ
НА ЭТАПЕ ПЕРЕХОДА К ИННОВАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКЕ
О. Оноприенко
начальник Отдела регистрации объектов интеллектуальной собственности Управления регистрации и нотариата Министерства юстиции ПМР
Селекцией растений и животных человечество занимается много тысяч лет. Именно селекция растений и животных и культура земледелия были экономической основой происхождения, развития и существования на протяжении многих веков древних цивилизаций Старого и Нового Света. От селекционеров прошлого современное человечество получило в наследство мировые генофонды культурных растений и животных – бесценный материал для дальнейшей селекционной работы. Значительным генофондом культурных растений обладает и Россия: это, прежде всего, мировая коллекция семян культурных растений, оцениваемая примерно в один триллион долларов США, созданная под руководством и при участии В. И. Вавилова во Всероссийском институте растениеводства в Петербурге. Сам В. И. Вавилов селекцию рассматривал «как науку, как искусство и как определенную отрасль сельскохозяйственного производства».
Сорта растений, как и земля, являются основными и незаменимыми средствами производства сельскохозяйственной продукции. Использование новых сортов в растениеводстве в начале 80-х годов ХХ века в СССР давало более чем стократную отдачу от единицы затрат общества, а производительность труда в аграрном секторе примерно на 20% зависела от состояния селекции. Вклад селекции в повышение урожайности важнейших сельскохозяйственных культур за последние 30 лет оценивается в 30–70% и более. Селекция у нас была и традиционно остается научно-производственным звеном сельского хозяйства, технологически отчлененным от производственного цикла, в нем доминирующую роль играет наука.
В развитых странах в селекции успешно применяются достижения молекулярной биологии, физиологии, генетики, вплоть до создания модифицированных генно-инженерными конструкциями сортов растений (GMO).
Историческая справка
Причинами значительного отставания советской, а потом и постсоветской науки в сфере биотехнологий являются так называемая «борьба» с генетикой, как лженаукой, на протяжении примерно 20 лет, сопровождавшаяся отстранением талантливых ученых от управления наукой и от работы, запретами заниматься генетикой, «административными» ссылками в захолустья и т.п., а также длительный и все еще продолжающийся системный кризис, связанный с переходом на рыночные рычаги управления экономикой. Окончательная реабилитация генетики произошла после реабилитации разделившей с ней горькую судьбу кибернетики в 1965 году. В 1966 году был открыт институт общей генетики им. Н. И. Вавилова, возобновилось преподавание генетики в вузах, начали восстанавливаться международные контакты по исследованиям в генетике, молекулярной биологии. К этому времени в американских и европейских лабораториях уже был заложен фундамент для генной инженерии. В 70–80-е годы советское государство вкладывало большие средства в исследования по молекулярной генетике, однако, за рубежом объем таких средств составлял на три порядка больше. Все же в эти годы были получены некоторые выдающиеся результаты, на которые мы опираемся и сегодня, ведь переломные 90-е годы были полным провалом для всей науки в странах СНГ, в том числе и генетики. Например, в 1980 году в СССР был выдан патент на генно-инженерный штамм микроорганизма — деструктора нефти. В это же время был разработан процесс, который является основой для биотехнологического производства аминокислот, он до сих пор считается лучшим в мире. Растворы из аминокислот широко применяются в медицине для восстановления поврежденных клеток у ослабленного организма, в больших объемах используются в животноводстве и птицеводстве. В настоящее время в России завершена разработка автоматизированной технологии, позволяющей определять сорт зерна с точностью до 95%. Российские генетики научились различать запасные белки пшеницы, ячменя по их генам и определять на этой основе свойства продуктов.
В России, в других странах СНГ в силу отставания от развитых стран селекция в основном остается традиционной, т.е. не выходящей за пределы репродукционных барьеров, установленных природой. Хотя для обогащения генотипов ценными признаками селекционеры всегда предпринимали попытки скрестить отдаленные эволюцией таксоны…
В традиционной селекции в советский период, особенно начиная с 60-х годов, были достигнуты значительные успехи благодаря эффективной государственной политике в этой наукоемкой области деятельности: планирование, финансирование, стимулирование и контроль были тесно увязаны и давали хорошие результаты вплоть до распада СССР. Селекционное достижение в то время по правовой охране приравнивалось к изобретению, поэтому селекционеры имели равные с изобретателями права на вознаграждения и льготы. Но в связи с тем, что по сравнению с изобретениями, сорта растений гораздо чаще используются и приносят доход, размеры материального поощрения селекционеров по сравнению с изобретателями, были значительно более впечатляющими.
С 80-х годов работа по созданию новых сортов активно «поддерживалась» введением более эффективных способов оценки селекционного материала, которые сами по себе были охраноспособными техническими решениями и охранялись в качестве изобретений. В подавляющем большинстве случаев сами селекционеры стали изобретателями новых и более эффективных способов оценки и отбора перспективных селекционных образцов, что также поощрялось государством. Эти поощрения были, как правило, невелики, но новые способы оценки засчитывались как результаты научно-исследовательской работы (как статьи) и ускоряли создание сортов. Для таких изобретений Международная патентная классификация отводит класс А 01 Н 1.
Приведем несколько примеров из опыта работы автора в 1988–1993 г.г. в Приднестровском НИИ сельского хозяйства в г. Тирасполе.
Селекционер Ф. Ф. Суница предложил по характеру морщинистости сухих стручков фасоли и другим признакам оценивать образцы на содержание в них клетчатки, которое влияет на вкусовые качества бобов. Это решение позволило оценивать образцы в холодный период года и существенно ускорить получение новых сортов. Его изобретения были защищены авторскими свидетельствами СССР № 1514283, 1544296, 1639532, 1706477.
Селекционеры В. Е. Суманова, А. П. Харькова и М. Г. Заханевич предложили по уровню пролина в семенах сладкого перца определять степень устойчивости образцов к болезни Вилта. До этого считалось, что пролина в семенах нет, поэтому различать образцы по его содержанию в семенах невозможно. Авторами нового творческого решения было преодолено это «всемирное заблуждение», – их способ позволил значительно ускорить процесс создания устойчивых к Вилту сортов, а на изобретение было выдано авторское свидетельство СССР № 1353363.
Селекционеры Яновчик О. Е., Выродова А. П. и Дворникова Л. А. предложили простой и надежный способ определения содержания β-каротина в плодах оранжевоплодных томатов, что ускорило и удешевило проведение оценки образцов на β-каротин. Способ был использован для создании сортов томата с высоким его содержанием, а на изобретение получено авторское свидетельство СССР № 1822975.
В силу самой природы подобных решений в селекции их охраноспособность формальная: после публикации формул изобретений способы селекции становятся мировым достоянием из-за невозможности проконтролировать их применение другими селекционерами. И, кроме того, неправомерное применение таких технологий пока чрезвычайно сложно доказать. Поэтому в настоящее время, и это совершенно правильно, способы селекции охраняются в рамках коммерческой тайны, они являются «капиталом» селекционера.
Пока селекция остается традиционной также и в Европе. Однако продукты с добавками из генно-модифицированных сортов растений давно и широко предлагаются на рынках стран СНГ. Опасения в отношении возможного их вреда для здоровья населения в последнее время стали активно обсуждаться. И хотя существуют стандартные тесты на мутагенность и канцерогенность и считается, что все модифицированные продукты проходят жесткую проверку, не без оснований все же признается, что продукты, содержащие чужеродные генетические структуры, могут негативно отразиться на здоровье будущих поколений…
В то же время успешное развитие биотехнологии, в том числе генной инженерии, в основе которой лежит включение в генетические структуры растения или животного чужеродных генетических структур, обеспечивающих ему более ценные свойства, открывает поистине неисчерпаемые возможности для многих отраслей промышленности. Биотехнологические процессы и продукты все шире используются в сельском хозяйстве, пищевой, легкой, фармацевтической промышленности, медицине, информатике и экологии. Современная биотехнология рассматривается как один из важнейших технологических прорывов, осуществляемых в последние 25–30 лет, подобно более ранним примерам коренного изменения технологий, появлению паровых двигателей или компьютеров.
Отход развивающихся стран от политики безвозмездного предоставления результатов научных исследований и генетических ресурсов странам — разработчикам новых технологий является совершенно оправданным. Генетические ресурсы, как и традиционные знания и фольклор, теперь признаются национальным, а не общечеловеческим достоянием, как это было ранее. Развивающиеся страны – обладатели генетических ресурсов, предоставляя их развитым странам — разработчикам новых технологий, должны быть участниками разработок, получать доступ к новым технологиям и выгоду от их использования. Иначе и не должно быть, ведь проблема питания в мире, как и прежде, остро стоит на повестке дня.
В связи с вышеизложенным проблема правовой охраны селекционных достижений на территории стран СНГ представляется одной из самых актуальных. Между тем, проблемы обеспечения такой охраны являются одними из самых сложных, так как охватывают большой комплекс примыкающих к ним отраслей – науку, в том числе экологию, сельское хозяйство, промышленность…
Значительные успехи развитых стран в биотехнологии выдвигают перед странами СНГ сложную двуединую задачу: это, во-первых, необходимо повысить эффективность собственных научных исследований и развивать на этой основе собственные инновации, и, во-вторых, одновременно сдерживать агрессивную политику развитых стран по завоеванию наших рынков, которая осуществляется посредством регистрации исключительных прав на интеллектуальную собственность.
В настоящее время охрана новых сортов растений обеспечивается специальной правовой системой — sui generis, которая никак не связана с системой патентной охраны изобретений, полезных моделей и промышленных образцов. Эти две системы охраны сближает лишь форма охраны объектов — выдача патентов, а также общие принципы, нормы права на результаты творческой деятельности и структура их изложения.
Существенным отличием системы охраны селекционных достижений от таковых любых других объектов является выдача охранных документов только по результатам испытаний. В отличие от изобретений и других объектов патентного права, охранные документы (патенты) под ответственность заявителя выдавать нельзя. Это небезопасно. По этой же причине селекционные объекты, не признанные селекционными достижениями по результатам испытаний, не включенные в государственный реестр допущенных к использованию селекционных достижений к гражданскому обороту не допускаются (также в отличие от незапатентованных технических решений). Именно из-за этого система охраны селекционных достижений является более сложной по структуре, чем таковые других объектов.
Так перечень охраняемых родов и видов в каждой стране должен устанавливаться органом, осуществляющим нормативно-правовое регулирование в сфере сельского хозяйства. В России это министерство сельского хозяйства. Испытания и процедура патентования сортов проводится другим органом на основе критериев патентоспособности, рекомендованных Конвенцией по охране новых сортов растений (UPOV). В России это Госкомиссия по испытанию и охране селекционных достижений. Охраняемые (запатентованные) сорта заносятся в Государственный реестр охраняемых селекционных достижений. Сорта, допущенные к хозяйственному использованию (в том числе известные сорта) — в Государственный реестр допущенных к использованию селекционных достижений. Юридическая ответственность за поддержание сорта (сохранение его признаков во времени и пространстве) закрепляется за оригинатором, такого субъекта права нет в отношении других объектов интеллектуальной собственности.
В связи с гармонизацией нашего законодательства с российским и предстоящим внесением изменений в Закон ПМР «О селекционных достижениях» от 13 августа 2001 года № 44-З-III, а также предстоящей кодификацией всех прав на результаты интеллектуальной деятельности хотелось бы привлечь внимание всех заинтересованных лиц и специалистов к обсуждению проблем, связанных с охраной сортов растений в Приднестровье. Это для нас актуально.
Хотелось бы обратить внимание заинтересованного читателя на тот перечень проблем, которые должны быть преодолены разработчиками обновленного законодательства об охране селекционных достижений в Приднестровье.
В Российской Федерации законодательство об охране селекционных достижений за прошедшие с момента его принятия годы (с 1993 года) не претерпело каких-либо значимых изменений. И не потому, что оно было изначально хорошего уровня, а, как нам представляется, из-за сложности юридической природы живого объекта. В таком виде право на селекционное достижение и вошло в четвертую часть ГК РФ. В советский период исключительное право на сорта принадлежало государству, и оно исправно его осуществляло, в том числе исправно выплачивало авторам вознаграждения, всячески стимулировало создание новых сортов, поощряя их создателей, эти вопросы были под контролем специальной службы. В настоящее время у селекционера — автора сорта в России отсутствует возможность защищать и личные и имущественные права, что является большим пробелом российского гражданского права, с которым мы хотим гармонизировать свое законодательство. В этом плане оно слабее советского. В то же время возврат к советскому праву на сорта растений невозможен: советское право не соответствует рыночным отношениям в обществе. Здесь придется много потрудиться, чтобы избежать грубых погрешностей.
Право на селекционное достижение является одним из самых «молодых», слабо разработанных. Селекционное достижение, например, сорт растения является одновременно и объектом права на результат творческой деятельности, и объектом хозяйственной деятельности, а, значит, разработчик права на селекционное достижение должен быть специалистом одновременно в этих двух совершенно разных сферах знаний. А это явление весьма редкое. Вот почему хороший «перевод» биологической природы объекта на язык юриспруденции представляет значительные трудности.
Во-первых, селекционный объект, в отличие от всех других объектов интеллектуальной собственности, конкретен в том смысле, что никогда и ни при каких условиях не может быть отделен от живого носителя. Он в виде абстрактных решений, позволяющих его материализовать, не существует. Его можно описать (нарисовать, сфотографировать), но по этому описанию нельзя воспроизвести как, например, конструкцию по чертежу изобретателя. Его описание существует как бы само по себе и с живым объектом никак не связано. Для воспроизводства объекта нужны лишь условия: он сам себя воспроизводит. Таким образом, форма существования результата творческой деятельности, к которой законодательство предъявляет требование возможности по ней воспроизводить объект, у селекционного объекта специфическая — это форма жизни, и автором ее является природа. Воспроизвести эту форму можно лишь при условии, что к ней есть доступ. И в других формах, в которых существуют остальные объекты интеллектуальной собственности: письменной, устной, звуко-, видеозаписи и т.п., известных сегодня, живая культура не существует.
Второй признак селекционного достижения вытекает из первого. Информация об объекте, позволяющая его воспроизводить, это, в сущности, тоже живая (генетическая информация), а не просто сведения, существующие на каком-либо носителе информации. И эта специфическая генетическая информация заключена в самом живом объекте, как ее носителе. В отличие от прочих объектов интеллектуальной собственности, живая культура является неразделимой на объект и носитель совокупностью, как это понимается в отношении других объектов, которые, как правило, без проблем могут быть перенесены с одного носителя на другой.
Третий. Живая культура, как объект интеллектуальной собственности, является одновременно и «образом», который в силу своей природы предназначен для охраны авторским правом (в настоящее время он охраняется законом sui generis, охраняющим фенотип — внешнее выражение генотипа), и «продуктом» («устройством», «веществом»), и «способом», а последние по своей природе как бы предназначены для охраны патентным правом. Селекционер, в сущности, является соавтором природы и в решении фенотипа и во всех других случаях: природа «ведет» селекционера по пути создания нового сорта и определяет пределы возможного, и с этим, прежде всего, приходится считаться.
Четвертый признак вытекает из третьего. Использование живой культуры является одновременно и «копированием» (воспроизведением фенотипа) и «производством» (воспроизведением генотипа) в едином технологическом процессе.
Пятый. Объект может существовать только в процессе воспроизводства и размножения, т.е. в динамике.
Шестой. В этом процессе (воспроизводства) объект изменяется во времени и в пространстве. Необходимы специальные меры «поддержания» и «сохранения» его признаков, определяющих объем правовой охраны объекта (тут без оригинатора не обойтись).
Седьмой. Объект в процессе существования не только меняется сам, но и, обмениваясь генетической информацией со средой обитания, изменяет ее. Эти изменения могут быть нежелательными или даже опасными.
Восьмой признак. Живая культура является единством двух разнородных объектов интеллектуальной собственности: селекционным объектом (охраняемым правом sui generis) и наименованием его (охраняемым в качестве средства индивидуализации). Кодифицированное право РФ на селекционное достижение впервые вводит право на наименование селекционного достижения. Без наименования ни один живой объект не может быть идентифицирован и выделен из среды однородных. И это относится как к естественным линнеевским таксонам, так и к искусственно полученным результатам селекции. В связи с тем, что эти два разнородных объекта интеллектуальной собственности вместе создаются и вместе поступают в гражданский оборот, права на их использование также должны быть связаны, например, как главная вещь и принадлежность, но придется учитывать, что нарушаться они могут как совместно, так и по отдельности.
Представляется, что по своим юридическим признакам селекционный объект или любая другая живая культура, из неживых объектов наиболее сходен с программой для ЭВМ. Закодированная в программе информация, так же, как и генетическая, выражается внешне в воспринимаемых человеком символах, образах, и т.д., подобно фенотипу живого объекта, и это происходит только в процессе применения своеобразной технологии «воспроизводства»: то есть при воспроизводстве объекта из «скрытой» формы (семян) к вегетирующему растению, являющему фенотип в доступной для зрительного восприятия форме.
Основным недостатком действующего права на селекционное достижение, да и другие живые культуры, является отсутствие охраны авторства селекционера с момента создания селекционного объекта до момента подачи заявки на патент. На протяжении периода, когда селекционный объект является научным результатом в селекции, т.е. до его признания селекционным достижением. Парадоксально, но право, как в странах СНГ, так и в мире вообще, момент создания научного селекционного результата юридическим фактом не признает. И это положение не противоречит правилам международных конвенций по авторскому праву. Авторское право, охраняет результаты научной деятельности только в том случае, если они созданы в письменной, устной, изобразительной, объемно-пространственной форме, а также в форме звуко- или видеозаписи. А между тем российское право на результаты творческой деятельности выделяет некий «первоначальный период», когда все права автора-селекционера «первоначально» принадлежат ему. Этот период приходится на время до регистрации селекционного объекта в качестве селекционного достижения, т. е. с момента создания его до момента регистрации. Он не охватывается правом на селекционное достижение. Он по логике права на результаты творчества должен подпадать под охрану авторского права. Но современное авторское право не охраняет селекционные объекты. А должно было бы охранять личные неимущественные права селекционера. Это имеет большое теоретическое и практическое значение потому, что в основе всех прав на результаты творчества лежит эта категория прав (личные неимущественные права), а из них, прежде всего, право авторства.
Иными словами право на селекционное достижение остается изолированным от истоков авторства, как правового явления, возникающего в силу факта создания объекта в «недрах» авторского права, как правового института. Именно это обстоятельство приводит к тому, что авторство селекционера даже в случае доказанности плагиата, невозможно восстановить. Ведь автору для восстановления своих прав нужно «обратиться» в институт авторского права, где оно возникает в момент создания объекта. Однако современное авторское право не признает создание живой культуры юридическим фактом. Именно отсюда вытекает отсутствие возможности оспаривать действительность выданного патента на основании неправомерного указания в нем автора в российском праве. Почему-то такая возможность есть лишь у патентообладателя.
А, между прочим, вопрос о защите патентных прав на селекционное достижение во всех случаях может быть поставлен лишь при условии выдачи патента. В спорных же случаях построение системы охраны каждого селекционного достижения должно быть исследовано с момента создания селекционного объекта автором. Только такое исследование позволит установить правомерность указания в патенте и автора, и патентообладателя. Но так как ныне действующее право не предоставляет возможности автору защищать авторство посредством оспаривания действительности патента, то выходит, что селекционный объект появляется не в результате создания его автором, как у всех других объектов творчества, а в результате регистрации селекционного достижения на основании заявочных материалов с указанием автора. Отсюда следует довольно трагический вывод: презумпция в отношении автора не действует, возможности доказывать иное авторство, чем зафиксированное в патенте, четвертая часть ГК РФ не предусматривает. Это очень значимый пробел российского права на селекционное достижение, который противоречит принципам Всеобщей декларации прав человека, в частности, статьям 7 и 8.
