Е. Кундельчук, начальник правового отдела Конституционного суда Приднестровской Молдавской Республики

С 10 по 12 июня 2004 года в Тирасполе состоялась Международная научно-практическая конференция «Конституционный контроль на рубеже веков: актуальные проблемы и перспективы развития», организованная Конституционным судом Приднестров­ской Молдавской Республики при активной поддержке Президента Приднестровской Молдавской Республики И.Н. Смирнова.

Впервые в нашей республике был организован и проведен столь представительный форум в области кон­ституционного контроля. В работе Международной научно-практической конференции приняли участие судьи высших органов судебной власти и ученые-правоведы из Республики Болгария, Российской Федерации, Украины, Кыргызстана, Республики Абхазия, а также представители органов государственной власти Приднестровской Мол­давской Республики.

Принять участие в работе конференции выразили желание судьи высших судебных органов Албании, Норвегии, Португалии, Словакии, Сербии, Турции и Швеции. Однако в силу объективных причин не все заявленные участники и желающие смогли прибыть.

В адрес конференции свои приветствия с пожеланиями творческих успехов и плодотворной работы напра­вили президенты Конституционных Судов (Трибуналов) Португалии, Словении, Хорватии, Чехии, девяти земель Германии, а также Верховных Судов Израиля, Канады, Кипра, Нидерландов, Финляндии, Швейцарии, Швеции и Председатели отдельных Конституционных судов субъектов Российской Федерации.

Свое приветствие участникам конференции направил Президент Приднестровской Молдавской Республики И.Н. Смирнов.

Приветствуя от имени Приднестровской Молдавской Республики всех участников Международной научно-практической конференции, И.Н. Смирнов, отметил очень важным тот факт, что конференция проходит в нашем государстве и в ней принимают участие судьи Конституционных и Верховных судов, а также ученые-правоведы из других государств. Высоко оценивая деятельность органов конституционного контроля в условиях реформирования общества и происходящие конституционные преобразования в странах молодой демократии, Президент выразил надежду, что такой представительный форум поможет формированию общего конституционного мировоззрения и общей конституционной культуры в Приднестровской Молдавской Республике.

Открыл конференцию Председатель Конституционного суда Приднестровской Молдавской Республики В.А. Григорьев, который в своем вступительном слове поприветствовал участников и гостей конференции, а также выразил благодарность Президенту Приднестровской Молдавской Республики за глубокое понимание важности конституционного контроля в демократическом, правовом государстве и его активную поддержку и помощь в подго­товке и проведении конференции.

В.А. Григорьев, отметив теоретическую и практическую значимость данной конференции, подчеркнул, что «в новом тысячелетии предназначение специализированных институтов судебного конституционного контроля будет заключаться в том, чтобы Конституционные суды учреждались и функционировали в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого дейс­твия Конституции, а значит — основных политических и правовых ценностей, провозглашенных и гарантированных Основным законом». Достижение этих целей составляет содержание деятельности Конституционного суда.

Для эффективного выполнения этой роли огромное значение, по мнению Председателя Конституционного суда Приднестровской Молдавской Республики, имеет активное международное сотрудничество Конституционных судов и ученых-правоведов. Именно из этих позиций исходил и данным принципом руководствовался Конститу­ционный суд Приднестровской Молдавской Республики, когда готовил настоящую конференцию.

В течение двух дней в рамках конференции были заслушаны 14 докладов, посвященных состоянию, эволюционированию, актуальным проблемам и перспективам развития конституционного контроля, защите прав и свобод человека и гражданина, конституционной ответственности, развитию конституционализма и другим вопросам конституционной юстиции. Путем сравнительного правоведения участниками конференции были рассмотрены важные вопросы о месте и роли конституционного контроля в становлении правовой демократической государственности, укреплении конституционных гарантий защиты прав и свобод человека и гражданина, а также актуальные проблемы становления и развития конституционного правосудия в странах молодой демократии и за их пределами.

Состоявшаяся конференция стала заметным событием в сфере конституционного контроля, которое но достоинству было оценено учеными и практиками нашей республики и других государств, а также всеми, кто интересуется проблемами конституционного права и современного конституционализма. Многие выступающие высоко оценили инициативу Конституционного суда Приднестровской Молдавской Республики в проведении конференции такого масштаба и отметили большое значение и острую необходимость подобных мероприятий для развития сов­ременной конституционной науки и практики. Участники конференции, подчеркивая актуальность и важность проведенного форума, высказались в пользу регулярного проведения подобных встреч. Особо был отмечен высокий уровень организации конференции.

Итогом конференции стало укрепление международных контактов теоретиков и практиков нашей республики и других государств в области конституционного контроля, в решении общих проблем конституционализма.

С целью развития международных связей и информированности о проводимой конференции был издан сборник докладов, опубликованных на русском и английском языках, который вышел в свет к началу работы конференции и был вручен всем участникам и приглашенным, а также направлен в Конституционные и Верховные суды 46 государств.

Сборник содержит доклады участников конференции, прозвучавшие на форуме и представленные вниманию участников и гостей непосредственно их авторами, а также доклады, представленные оргкомитету конференции и не вошедшие в ее программу.

Кроме того, все материалы Международной научно-практической конференции размещены в электронном виде на страницах сайта Конституционного суда Приднестровской Молдавской Республики (www.kspmr.idknet.com)

В настоящей публикации вниманию читателей предлагаются тезисы докладов участников, которые выступали на данной конференции, а также докладов, вошедших в сборник материалов конференции.

И.Н. Смирнов, доктор экономических наук, профессор, академик МАИ, Президент Приднестровской Молдавской Республики.

Конституционный контроль — одна из отличительных черт демократического, правового государства. Построение правового государства, реализация его принципов не может не учитывать необходимость создания эффективно действующего конституционного контроля, способного обеспечить защиту Конституции, охрану прав и свобод человека. Реформа политической, экономической, правовой систем государства нуждается в органе, который призван гарантировать верховенство Конституции, обеспечить основы государственного устройства, конституционность всех государственно-правовых институтов.

В самом широком смысле конституционный контроль и правовую охрану Конституции призваны осуществлять все органы государства в пределах своих полномочий. При соблюдении принципа разделения властей деятельность органов каждой из ветвей государственной власти должна быть направлена на укрепление суверенитета государства, единства государственной власти в целях осуществления общей для всех органов государства задачи — обеспечение реализации и реальной защиты прав и свобод человека и гражданина, провозглашенных высшей ценностью общества и государства.

Конституционное правосудие как особая форма конс­титуционного контроля относится сегодня к международно-признанным стандартам демократии. Ориентируясь на международные высокие критерии построения правовой демократической государственности, мы пошли по пути создания специализированного органа судебного конституционного контроля. Учреждение этого института в Приднестровской Молдавской Республике, как и в других странах, вставших на путь демократического развития, явление закономерное.

В соответствии с Конституцией Приднестровской Молдавской Республики Конституционный суд Приднестровской Молдавской Республики — орган конституционного контроля в Приднестровской Молдавской Республике.

Это новый институт в истории нашей Республики, в оформлении ее государственности. Сам факт создания такого органа придал приднестровской государственности в соответствии с мировыми стандартами правовые очерта­ния. Это конституционный орган государственной власти, который стоит в одном ряду с другими высшими органами государства — Президентом и Верховным Советом Приднестровской Молдавской Республики. Особое место Конституционного суда в системе органов государства определяется его компетенцией, характером деятельности, оказывающей существенное влияние на процессы правотворчества и правоприменения.

Это важнейший институт государственной власти, который призван воспитывать уважение к Основному Закону страны как со стороны органов государственной власти и должностных лиц, так и со стороны граждан.

Созданный в нашей республике орган конституционного контроля по принципам формирования и деятельнос­ти отвечает общепризнанным в мировой практике критериям формирования органа судебного конституционного контроля.

Принятые Конституционным судом за два года его деятельности решения получили широкий общественный резонанс в республике. Каждое рассмотренное дело это значительный шаг в укреплении конституционной закон­ности, развитии и совершенствовании законотворческого процесса в соответствии с фундаментальными принципами Конституции, основами конституционного строя. Деятельность Конституционного суда позволяет цивилизованным путем, на основе верховенства права устранять недостатки законодательства и формировать правовую систему Приднестровской Молдавской Республики, руководствуясь международными нормами и стандартами. А самое главное — граждане Приднестровской Молдавской Республики получили дополнительные гарантии в защите своих конституционных прав и законных интересов.

Создание Конституционного суда стало очередным и, я уверен, правильным шагом на пути развития государс­твенности нашей Республики и новой прочной опорой в сфере дальнейшего государственного строительства. Как убедительно показывает весьма положительный опыт большинства стран, с учреждением института конститу­ционного контроля в государстве повышается доверие к органам власти и управления, укрепляется уважение к Основному Закону, повышается авторитет конституцион­ных ценностей. Деятельность органов конституционного контроля отражает процессы демократизации общества, состояние соблюдения прав и основных свобод человека. Для цивилизованного, прогрессивного общества постро­ение демократической правовой государственности без эффективно действующего конституционного контроля невозможно.

Поэтому к конституционному контролю и другим важнейшим базовым институтам правового государства всегда будет обращено особое внимание политиков, ученых, юристов, мировой общественности. Не исчезнет актуаль­ность и потребность в совершенствовании и адаптации данных институтов к изменяющимся условиям развития современного общества и государства.

В.Ф. Погорелко, доктор юридических наук, профессор, член-корреспондент НАН Украины, заместитель директора Института государства и права им. В.М. Корецкого НАН Украины.

Безусловно, гарантом конституционных положений выступает деятельность всех государственных органов и должностных лиц, которая осуществляется ими путем применения разных правовых средств в пределах делеги­рованной компетенции. Но главным структурным элементом в системе охраны и защиты Конституции выступает Конституционный суд Украины — единственный орган конституционной юрисдикции в Украине, который по фактическому статусу является одним из высших конституционных органов.

Конституционный суд Украины состоит из восемнадцати судей, которые назначаются на девять лет без права быть назначенными на повторный срок. Судьей Конституционного суда Украины может быть гражданин Украины, кото­рый на день назначения достиг сорока лет, имеет высшее юридическое образование и стаж работы по специальности не меньше десяти лет, проживает в Украине на протяжении последних двадцати лет и владеет государственным язы­ком. Судьи Конституционного суда не могут принадлежать к политическим партиям и профсоюзам, иметь представи­тельский мандат, принимать участие в любой политичес­кой деятельности, занимать любые другие оплачиваемые должности, выполнять другую оплачиваемую работу, кроме научной, преподавательской и творческой.

Правовую природу и характер деятельности Конституционного суда поможет определить анализ функций упомянутого органа. К сожалению, как Конституция Украины (ст. 150, 151), так и Закон о Конституционном Суде Украины (ст. 13) очерчивают лишь приоритетные функции. В частности, к полномочиям Конституционного суда относится принятие решений и дача заключений в делах относительно:

1) конституционности законов и других правовых актов Верховной Рады Украины, актов Президента Украины, актов Кабинета Министров Украины, правовых актов Вер­ховной Рады Автономной Республики Крым;

2) соответствия Конституции Украины действующим международным договорам Украины или тем международ­ным договорам, которые вносятся в Верховную Раду для предоставления согласия на их обязательность;

3) соблюдения конституционной процедуры рассле­дования и рассмотрения дела об устранении Президента Украины с поста в порядке импичмента;

4) официального толкования Конституции и законов Украины. Основаниями для принятия Конституционным Судом решения относительно неконституционности правовых актов полностью или в отдельных частях является их несоответствие Конституции Украины; нарушение установленной Конституцией Украины процедуры их рассмотрения, принятия или вступления их в силу; превыше­ние конституционных полномочий при их принятии.

Статья 159 Конституции Украины предусматривает особую группу полномочий Суда, связанную с внесением изменений в Основной Закон.

П. 28 ст. 85 Конституции Украины отмечает еще одну компетенцию Конституционного суда — дачу заключения о нарушении Верховной Радой Автономной Республики Крым Конституции Украины или законов Украины для досрочного прекращения полномочий упомянутого парламента.

Итак, полномочия Конституционного суда Украины дают основание говорить о его множественной природе.

Он одновременно есть орган конституционного правосудия (юстиции) и орган конституционного контроля. Даже само название — Конституционный суд — указывает на место рассматриваемого института в системе государст­венных органов.

По вопросам своих полномочий Конституционный суд принимает обязательные к выполнению решения и заключения.

За пять лет деятельности упомянутый институт решил ряд проблематических вопросов, относительно которых не было однозначных мыслей. В частности, приняты решения и даны заключения относительно: несовместимости депутатского мандата с другими видами деятельности; отнесение к юрисдикции Конституционного суда Украины вопросов о конституционности правовых актов органов Верховной Рады Украины, принятых до вступления в силу Конституции Украины; полномочий Счетной палаты; временного выполнения обязанностей должностных лиц; финансирования судов; приватизации государственного жилого фонда; образования парламентских фракций; внеочередного рассмотрения Верховной Радой Украины законопроектов, определенных Президентом Украины как неотложные; порядка подписания внешнеэкономических договоров; статуса народного депутата Украины; свободы образования профсоюзов; конституционности законопро­ектов о внесении изменений в Конституцию Украины и т.п.

Акты органа конституционной юрисдикции оказывают глубокое влияние и на правозащитный механизм Украины. В своих решениях (заключениях) Конституционный суд демонстрирует высокую юридическую культуру, причем уровень правовой аргументации возрастает. Это удостоверяет, что конституционная юрисдикция, несмотря на все проблемные моменты развития, служит примером успеха конституционных реформ.

Итак, одной из существеннейших черт украинского конституционализма есть реальное гарантирование ста­бильности конституции путем образования специального органа конституционного контроля и конституционного правосудия — Конституционного суда Украины. Специфическая функция последнего состоит в обеспечении вер­ховенства Конституции среди других нормативных актов, ее прямого, непосредственного влияния на деятельность субъектов общественных отношений. Своеобразность Кон­ституционного суда Украины проявляется в следующем:

1) конституционный контроль является одной из основных функций Суда;
2) Конституционный суд занимает в судебной системе автономное положение;
3)решения органа конституционного контроля и пра­восудия являются окончательными и общеобязательными, имеют, как правило, весомое правовое обоснование.

С.Г. Серегина, кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой государственного строительства и местного самоуправления Национальной юридической академии Украины им. Ярослава Мудрого.

Исследование эволюции органов конституционного контроля в связи с изменениями форм правления приводит к выводу о том, что существование таких органов является объективным свидетельством перехода от монократической (единовластной) к иоликратической (многовластной) форме правления. Если создание парламента ознаменовало собой ограничение власти главы государства, стало первым шагом на пути к системе разделения властей, то формирование органов конституционного контроля стало гарантией от «диктатуры парламента» и внесло существенные изменения во взаимоотношения между «ветвями власти», значительно повлияло на систему «сдержек и противовесов».

С признанием легитимности конституционного судебного надзора (права судов на пересмотр конституции) форма правления (в смысле институционального механизма властвования) претерпела существенное изменение. В этой связи весьма показательным представляется опыт Франции и Украины, в которых переход к полу президентской республике сопровождался учреждением специализированных органов конституционной юрисдикции (соответственно, Конституционного совета и Конституционного Суда).

Вместе с тем следует иметь в виду, что на выбор конкретной модели конституционного контроля влияет не только форма правления, но и целый комплекс иных факторов. В частности, в данном контексте крайне велико влияние той или иной правовой системы. Так почти во всех странах англо-саксонской правовой семьи (Австралия, Гана, Индия, Канада, Намибия, Малайзия, США) существует американская модель конституционного контроля, а для стран романо-германской правовой семьи (Венгрия, Испания, Италия, Португалия, Словения, Франция, ФРГ) или тяготеющих к ним (как-то страны СНГ) характерна европейская модель. Американская модель конституционного контроля существует сегодня также в ряде латиноамериканских государств (Аргентина, Бразилия, Мексика, Никарагуа), в скандинавских странах (Дания, Исландия, Норвегия, Швеция), в Японии, что обусловлено рядом геополитических и историко-правовых причин.

Для президентских республик характерно назначение всех судей верховного суда президентом с согласия верхней палаты парламента (Аргентина, Бразилия, Гана, Мек­сика, Никарагуа, США) или по предложению совета судей и адвокатов (Филиппины). В полупрезидентских и парламентарных республиках способы формирования органов конституционного контроля достаточно разнообразны и могут быть сведены в шесть групп:

1) формирование при участии всех трех ветвей власти — законодательной, исполнительной и судебной (Болгария, Габон, Италия, Кабо-Верде, Литва, Молдова,Монголия, Республика Корея, Украина, Франция);

2) назначение президентом по предложению правитель­ства и парламента (Австрия);

3) назначение президентом по предложению парламента (Словакия);

4) назначение президентом после консультаций с пред­ставителями судебной власти (Индия);

5) избрание парламентом по представлению президента (Россия);

6) формирование исключительно внутрипарламентским способом (ФРГ).

В парламентарных монархиях органы конституционного контроля (если таковые вообще есть) формируются монархом по представлению парламента и правительства (Испания) либо непосредственно правительством (Япо­ния). В Бельгии и скандинавских монархиях конституционный контроль осуществляют суды общей юрисдикции, члены которых назначаются непосредственно монархом, а в Нидерландах конституционность актов парламента и международных договоров вообще не подлежит контролю со стороны судов. Как ни парадоксально, но на родине конституционализма — в Великобритании — вопрос о конституционном контроле не имеет смысла ввиду отсутствия писаной конституции. Для дуалистических, а тем более для абсолютных монархий институт конституционного контроля попросту чужд.

Какой-либо четкой зависимости между формой правления и полномочиями органов конституционного контроля нет: одинаковые полномочия присущи органам конституционного контроля в государствах с разными формами правления, и в то же время имеют место отличия в компетенции указанных органов в государствах с одинаковыми формами правления. Однако данный вывод вовсе не может служить основанием для того, чтобы оставлять органы конституционного контроля за рамками внимания при анализе форм правления.

Даже в государствах с одной формой правления (на­пример, в президентских республиках или парламентар­ных монархиях) конкретные модели конституционного контроля могут существенно различаться. В данной связи организация конституционного контроля хоть и не может служить самостоятельным критерием для классификации существующих форм правления, но с успехом может быть использована в качестве важной юридической характе­ристики разграничения конкретных системно-функцио­нальных моделей организации государственной власти различных стран.


И.В. Илиев, доктор права, доцент, Президент Международной Академической Ассоциации Рес­публики Болгария. Соавтор: Илиева С, ассистент.

Из общей теории права мы знаем, что Конституция — это основной закон государства, а законы и подзаконные акты не должны входить в противоречие с Конституцией, то есть должны соответствовать нормам Конституции.

В ст. 45 Конституции Болгарии предусматривается, что граждане имеют право подавать жалобы, делать предложе­ния и подавать петиции в государственные органы.

Положения ст. 120 предусматривают судебный контроль законности актов административных органов в, качестве конституционного принципа, подчеркивают его объем, а также предоставляют возможность исключения административных актов.

В абз. 1 ст. 120 Конституция вводит судебный контроль для законности актов и действий административных орга­нов, административных коллегий, районных и окружных судов и Верховного административного суда.

Физические и юридические лица могут обжаловать все административные акты, которые их касаются. Последнее требование достаточно общее — речь идет о всех ситуациях, в которых административные акты, не объявленные за­коном необжалованными, каким-то способом угрожают или нарушают права или законные интересы этих субъектов.

Согласно ст. 55 Конституции Украины каждому гражданину гарантировано право судебного обжалования решения, действия или бездействия органов государственной власти, должностных и служебных лиц. На основании ст. 124 Конституции Украины юрисдикция судов распространяется на все правоотношения, которые возникают в государстве, поэтому суды рассматривают все жалобы о защите прав и свобод граждан. Каждый гражданин, который исчерпал все возможности обжалования с целью защиты своих прав и законных интересов в Украине, может обратиться к соответствующим международным судебным институциям или к органам международных организаций, членом которых является Украина.

Нередки случаи, когда некоторые действующие правовые нормы являются противоконституционными, вследствие чего по определенному законом порядку требуется, чтобы Конституционный суд вынес толкующие решения. Таким является случай с Решением Конституционного суда Украины в связи со ст. 248 Гражданско-Процессуального Кодекса, а именно: является ли данный текст противоконституционным или нет.

В отличие от компетенции Конституционных судов Республики Болгарии и Украины Конституционный суд Приднестровской Молдавской Республики согласно ст. 87 рассматривает дела по жалобам граждан, связанным с нарушением их конституционных прав и свобод, то есть суд проверяет соответствие уже действующего закона или подзаконного акта с Конституцией, а также возможно ли существование противоречия «Закон-Конституция» и в связи с этим возможно ли нарушение законных прав и интересов граждан.

В действующем законодательстве Болгарии вопрос о правах граждан в отношении обжалования актов государс­твенного управления урегулирован Законом об административном производстве, Законом об административных нарушениях и наказаниях, Законом о Верховном админис­тративном суде, Законом об обслуживании физических и юридических лиц, также как и законами, имеющими спе­циальную нормативную базу, содержание которых должно соответствовать Конституции.

Недостатком в данном случае является, как уже не раз отмечалось, отсутствие единого административного кодекса, регулирующего эти общественные отношения. Большое количество законов, касающиеся общей клаузулы и те, которые касаются специальной нормативной базы, требуют исключительно большой компетентности со стороны органов государственного управления. Это основной фактор, для того чтобы не нарушались или чтобы соблюда­лись законные интересы и права граждан.


Г.С. Маракуца, доктор юридических наук, профессор, член-корреспондент РАЕН, Председатель Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики.

Правовое поле любого государства, в том числе и Приднестровской Молдавской Республики, состоит из Конституции (Основного Закона) и разработанной и принятой на основе Конституции нормативно-правовой базы. В целом правовое пространство нашей Республики охватывает множество сфер жизни. Например, правовое поле образования и становления институтов государственной власти Приднестровской Молдавской Республики, правовое поле организации и деятельности силовых структур государства, правовое поле судебной системы, правовое поле со­циальной сферы, правовое поле финансово-экономической сферы, правовое поле образования и другие.

Для решения всех этих задач Верховный Совет Приднестровской Молдавской Республики первого, второго и трёх лет деятельности третьего созывов в период с 1990 года по 2003 год разработал и рассмотрел более 3000 зако­нопроектов, принял около 900 законов и более 1500 постановлений нормативного характера, что и составляет общее правовое пространство страны.

Становление и развитие правового пространства Приднестровской Молдавской Республики, как и становление самой республики, можно условно разделить на три периода.

Первый период — это период образования, закладки основ, начала государственного строительства Приднес­тровской Молдавской Республики и его правового пространства (1990-1992 годы).

Второй период — это период дальнейшего развития и укрепления основ государственного строя, закладки фундамента социально-экономической базы государства (1993-1995 годы).

Третий период — это период совершенствования правового пространства первых двух периодов, его оптимизации в новых условиях, период развития новых методов хозяйствования и развития экономики рыночных реформ, период борьбы за международное признание Приднестровской Молдавской Республики (1996 год — по настоящее время).

Каждый период становления и развития правового пространства Приднестровской Молдавской Республики имеет свою специфику и характерные особенности, определяемые условиями, складывающимися внутри Приднес­тровской Молдавской Республики, вокруг неё и далеко за пределами Приднестровской Молдавской Республики.

Так, первый период 1990-1992 годов характерен тем, что и в государственном строительстве, и в создании его правового пространства были сделаны первые шаги, была заложена основа будущего государства и предусмотрены механизмы его защиты.

Важнейшим нормативно-правовым актом, принятым Верховным Советом первого созыва, является первая Конституция Приднестровской Молдавской Республики, принятая 2 сентября 1991 года в день первой годовщины Приднестровской Молдавской Республики. Правовой базой для Конституции ПМР послужили Декрет о государс­твенной власти и Декларация о суверенитете, принятые Верховным Советом на своей первой сессии. Конституция ПМР, в свою очередь, явилась правовой базой для строи­тельства правового пространства государства.

Особо хочется отметить принятый Верховным Советом Закон «О языках в ПМР». Это был первый и до настоящего времени остающийся единственным законом в СНГ, устанавливающим реальное равноправие языков и при­знающим в качестве официальных три основных языка в Приднестровье — русский, молдавский и украинский.

Очень важным является вступивший в силу 22 июля 2000 года Конституционный Закон о внесении изменений и дополнений в Конституцию, который значительно обновил Конституцию Приднестровской Молдавской Республики, что позволяет нам сказать о новой редакции Конституции Приднестровской Молдавской Республики.

С принятием Конституционного закона «О Конституционном суде ПМР» и с образованием самого Конституционного суда в Республике завершено формирование органов государственной власти и управления.

Особо следует отметить принятие Верховным Советом третьего созыва остальных девяти кодифицированных за­конов и частей II и III Гражданского кодекса. С этого дня, 22 июля 2002 года, правовое пространство Приднестровской Молдавской Республики базируется только на собственной нормативно-правовой базе. Это большое достижение Парламента Приднестровской Молдавской Республики.

Однако следует сказать, что создание собственной нормативно-правовой базы — это не самоцель и не до­стижение ради удовлетворения собственного самолюбия. Правовое пространство государства должно служить ос­новным целям и задачам государства — становлению и укреплению суверенитета и независимости государства, развитию экономики государства, развитию социальной сферы государства, повышению благосостояния прожива­ющих в этом государстве людей.

Четырнадцатилетнее существование самостоятельного независимого государства Приднестровской Молдавской Республики показало всему миру, что оно как государство признано своим народом, и поэтому обладает внутренней (определяющей) легитимностью, более того, она распо­лагает достаточным набором убедительных аргументов и для международной легитимности, включения её де-юре в общемировое цивилизованное человеческое общество.

Карстери Смит, Главный Судья в отставке Верховного суда Норвегии.

В течение веков юридическая система Норвегии развивалась относительно независимым образом. На нас в ог­раниченной степени повлияло Римское право и континентальное юридическое мышление, и мы не принадлежим к общим юридическим традициям.

Основа: письменная Конституция Норвегии

Норвежская Конституция датируется 1814 годом, когда 400-летний союз с Данией был расторгнут. Это старейшая письменная конституция в Европе все еще действует сегодня. Конституция не делает определенных ссылок на конституционный контроль в соответствии с Европейским конституционным явлением того периода. Этот контроль возникал в течение следующих десятилетий из практики Норвежского Верховного Суда.

Как предшественник органа конституционного кон­троля законодательства, Верховный суд устанавливал в течение своих первых нескольких лет принцип: решения исполнительной власти могут быть отменены законными судьями. Мотивация была простой, но мощной: было установлено, что должно существовать такое место, куда могли бы обратиться граждане, чтобы исправить ошибки властей.

Норвежский Верховный суд был, очевидно, первым судом в Европе, который установил как тип — конститу­ционный контроль.

В Скандинавском контексте Норвежская юрисдикция стоит как уникальный пример. Исландия достигла этого в 1943 году, Дания в прошлом году, тогда как Швеция и Финляндия все еще колеблются.

Конституционный контроль и юридический стиль

После того, как был определен принцип конституци­онного контроля, последовал выбор, и началась борьба между «юридической активностью» и «юридическим ограничением».

Грубо говоря, с периода девятнадцатого столетия и до Второй мировой войны, Верховный суд имел тенденцию к определенной активности. В послевоенные годы была ма­лая активность суда в этом отношении, но затем в период 1970-х годов юридические теоретики применили к консти­туционному контролю термин «ренессанс».

Когда Норвегия была захвачена в 1940 году, возможнос­ти конституционного контроля стали духовным оружием, который Верховный суд использовал в борьбе с немецкими оккупантами.

Трудно точно сказать в целом, сколько раз Верховный Суд, указывал на то, что действия Парламента являются неконституционными, используя такие понятия, как ограничительное толкование устава и аналогичные форму­лировки. Возможно, было где-то около тридцати случаев, в которых вмешательство Верховного суда было таким существенным, что его не нужно было отклонять.

Существующие проблемы
С первых дней и до сегодняшнего дня принцип конституционного контроля был и остается предметом дискус­сий, иногда жарких. Существует три центральных вопроса в основе этих дискуссий. Сначала либо конституционные правила относительно защиты индивидуумов предостав­ляют специфические права гражданам, либо они должны быть интерпретированы как юридические стандарты дискреционной природы. Во-вторых, либо различные конституционные правила равной силы в юридическом процессе, либо суды должны практиковать некоторую форму дифференцирования. И, в-третьих, либо толкование должно внести решающий акцент в основное значение постановления Суда, либо должны быть приняты во внимание изменения в обществе.

Принципы конституциональной интерпретации (при­мечание переводчика: толкования Конституции).

Редакция Конституции 1814 года является устарев­шей, и часто ее формулировки оказываются не ясными. Конституционный контроль, таким образом, включает применение старого текста Конституции в новом сложном и тщательно отрегулированном обществе.

Верховный суд Норвегии, несомненно, имеет несколько случаев интерпретации Конституции в свете развития сов­ременного общества.

Права человека

Что касается международных прав человека, то в 1999 году Норвежский Парламент принял Акт, который вклю­чает в Норвежский закон три основных международных конвенции, а именно: Европейское Соглашение по правам человека от 1950 года и два соглашения Организации Объ­единенных Наций 1966 года.

В то же время Акт усиливал эти права через приори­тетную статью посредством чего, в случае конфликта с национальным законодательством, положения этих трех соглашений должны взять приоритет над законодатель­ством. На практике эта приоритетная статья включает определенное расширение конституционного контроля над законодательством. Соглашения примут своего рода полуконституционный статус: они не будут иметь равного статуса с Конституцией, но они возьмут приоритет над обычным законодательством.

Вывод

Сначала юридическая основа принципа конституцион­ного контроля была установлена давно принятым консти­туционным законом, согласно самому простому взгляду на юридическую теорию, которая означает, что принцип может быть установлен только очень неправдоподобной поправкой к Конституции.

Во-вторых, с демократической точки зрения, в норвеж­ской дискуссии по конституционному контролю, образно выражаясь, был использован гаечный ключ, брошенный для работы демократии.

В-третьих, в организации судебной системы конститу­ционный контроль может положительно осуществляться через обычные суды, этим самым избегая разделения в судебной системе и уменьшая риск политизации процесса.

В-четвертых, рассмотрим диапазон принципа: принцип контроля может быть применен более осторожно, чем, например, в Соединенных Штатах, при активной части контрольной и сбалансированной системы общественного сектора страны.


A.M. Цалиев, доктор юридических наук, профессор, Председатель Конституционного Суда Республики Северная Осетия-Алания.

Суды субъектов Российской Федерации в качестве ветви государственной власти играют важную роль в обеспечении защиты прав и свобод человека и гражданина, формировании демократического правового государства.

Практика показывает, что в разных субъектах Российской Федерации образованы и функционируют различные судебные органы. По своей важности на первом месте стоят органы конституционного правосудия, придающие завершенный характер государственной власти субъекту Российской Федерации и статус государственного образования. Правовую базу их составляет конституционное положение о том, что «судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства» (часть 2 статьи 118 Конституции Российской Федерации). Однако необходимо принятие закона, более подробно регулирующего вопросы как федеральной, так и региональной юстиции. Эту задачу попытались решить в Федеральном консти­туционном законе от 31 декабря 1996 года «О судебной системе Российской Федерации».

Тем не менее, специальные законы о конституционных судах приняло чуть более половины субъектов Российской Федерации, а сами эти органы созданы и функционируют в 16 из них.

Анализ литературы, законодательства и судебной практики показывает настоятельную необходимость создания конституционных (уставных) судов во всех без исключения субъектах Российской Федерации. Они, во-первых, укрепляют режим конституционной законности в субъектах Российской Федерации.

Во-вторых, решают предусмотренные статьей 72 Кон­ституции Российской Федерации совместные задачи с федеральными органами государственной власти, особенно в сфере защиты прав и свобод человека и гражданина.

В-третьих, способствуют совершенствованию правовой системы субъектов Российской Федерации, а тем са­мым — и всей правовой системы нашей страны, поскольку разрешают правовые коллизии и конфликты «только правовыми средствами и в правовой форме», о чём было сказано в выступлении Президента Российской Федерации В.В. Путина, посвященном 10-летнему юбилею Конституционного суда Российской Федерации. В-четвертых, составляют в федеративном государстве тот действенный рычаг правового воздействия, с помощью которого руководители субъектов Федерации могут эффективно решать возложенные на них конституцией (уставом) задачи по защите основного закона субъекта Федерации, прав и свобод человека и гражданина. Отметим, что других региональных органов государственной власти, призванных обеспечить конституционную законность, не существует.

И, наконец, вносят значительный вклад в согласование федерального и регионального законодательства.

Таким образом, социальная необходимость создания во всех субъектах Российской Федерации конституционных (уставных) судов вполне очевидна.

Наряду с конституционными (уставными) судами субъектов Российской Федерации Концепция судебной реформы предусматривает создание института мировых судей.
В некоторых республиках в составе Российской Федерации образованы и функционируют не только конституционные суды и мировые судьи, но и шариатские суды в республиках с преимущественно мусульманским населением.
Таким образом, в некоторых субъектах Российской Фе­дерации, например, в большинстве республик Северного Кавказа, судебная система имеет более многообразный характер, отражая местные особенности, исторические традиции и т.п.

Андерс Кнутссон, Президент в отставке Верховного Суда Швеции.

Швеция приняла активное участие в составлении Европейской Конвенции по правам человека и вместе с Данией, Исландией и Норвегией была среди первых государств, которые ратифицировали Конвенцию.

В то время как Дания признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека уже при ратификации Конвенции, и Исландия сделала то же самое несколько лет спустя, Норвегия ждала до 1964 года. Наконец, в 1966 году Швеция также приняла декларацию в соответствии со статьей 46 Конвенции, где признавала юрисдикцию Европейского суда по правам человека. Декларация была действительна в течение пяти лет и впоследствии возобновлялась каждые пять лет до прихода Правительства 1996 года.

С 1 января 1995 года Европейской Конвенции по пра­вам человека дали силу закона в Швеции. После этой даты Конвенция была непосредственно применима шведскими судами.

Декларация, принятая в соответствии со статьей 46 Конвенции, не привела немедленно к потоку шведских дел в Европейский суд по правам человека. Первые два дела были рассмотрены в 1976 году. Они касались прав профсо­юзов и их членов. В обоих делах Европейский суд нашел, что не было никакого нарушения свободы ассоциации, предусмотренной статьей 11 Конвенции.

Только после дела, известного как Sporrong-Lonnrotb в 1982 году, Европейский суд и Европейская Конвенция стали широко известными в Швеции. В этом деле впервые скандинавское государство было признано виновным в нарушении Конвенции. Это было также первое решение, в котором Европейский суд признал большинством, 10 голосов против 9, нарушение статьи 1 протокола № 1 Конвенции.

Большинство шведских дел касалось вопросов судебной процедуры. Действительно, такие вопросы занимают очень важную часть повестки дня европейского суда по правам человека.

Вопрос, который вызвал большой спор и различные суждения в Европейском Суде, касается права на устное слушание при рассмотрении дела. Конвенция не гарантирует сторонам право рассмотреть мнение после обращения к более высокому трибуналу. Статья 2 протокола № 7 Конвенции действительно предписывает такое право в уголовных делах, но учитывает исключения в отношении проступков незначительного характера. В таких делах и во всех гражданских и административных делах государства вправе отказаться от обзора суждений суда низшей инстанции в целом или ограничить обзор некоторыми аспектами. Шведский Верховный суд приспособил свое прецедентное право к принципам, определенным Европейским Судом.

Норма, благодаря которой прецедентное право Европейского суда стало решающим для изменений в шведс­ком законодательстве, касается правила установленного в статье 5 §3 Конвенции, которое предусматривает, что в случае ареста или задержания человека его дело должно быть рассмотрено в кратчайшие сроки судьей или другим чиновником, уполномоченным осуществлять судебную власть. На слушаниях перед Европейской Комиссией шведское Правительство утверждало, что прокурор, который уполномочен выдать разрешение на арест до рассмотрения дела в суде, может быть расценен как человек, осуществляющий судебную власть. Этот аргумент не был принят Комиссией в деле Скугстрема, и Европейский суд не высказывался по данному вопросу, поскольку дело было отклонено после урегулирования между Правительством и господином Скугстремом.

Впоследствии шведский закон был изменен, чтобы исполнить требования Конвенции. Согласно действующему закону обвинитель обязан не позже чем на третий день после ареста направить дело на рассмотрение суда. Ни в каком случае слушание не может быть назначено позже, чем четыре дня после ареста.

Юрисдикция Европейского суда по правам человека особенно с прошлого десятилетия обеспечивает вполне достаточные примеры для демонстрации того, что шведское Правительство при предложении ратифицировать Европейскую Конвенцию не предвидело полностью его влияния на шведское внутреннее законодательство. Решения Европейского суда приводят к необходимости преобразовывать шведское законодательство во многих различных областях и также влияют на прецедентное право шведских судов. Нет сомнения в том, что Европейская Конвенция по правам человека не имела бы сильного влияния на законодательство государств — ее членов, если бы не было Европейского суда по правам человека, который выносит авторитетные решения по многочисленным проблемам интерпретации.

В своей области Европейский суд в сравнении с на­циональными Верховными Судами и Конституционными Судами имеет своеобразное преимущественное, более выгодное, превосходящее положение. Именно решениями и правоприменительной практикой этого суда должны руководствоваться даже самые высокие национальные судебные органы, когда их национальный закон сформирован правилами Конвенции.


А.В. Шавцова, кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного права Белорусского государственного университета, заведующая отделением (филиалом) кафедры ЮНЕСКО по информационным технологиям и праву.

Конституция Республики Беларусь закрепляет положение о том, что наше государство является социальным (ст. 1). Эта норма по существу обязывает властные структуры проводить активную социальную политику, осуществлять меры по стабилизации экономики.

Конституционный суд Республики Беларусь, как и аналогичные органы других стран, выносит несколько мень­ше решений, чем иные суды (общие или хозяйственные). Так, например, всего в 1994-2000 годах Конституционным Судом Республики Беларусь рассмотрено около 100 дел. Однако принимаемые им решения затрагивают одновре­менно тысячи и тысячи людей, часто они имеют знаковое, определяющее для страны значение. Поэтому так важно выносить объективные, юридически аргументированные, политически беспристрастные решения.

Суд признал неконституционными нормы, ограничивающие куплю-продажу квартир (домов) как граждан Беларуси, так и иных лиц, постоянно проживающих на ее территории. Путем толкования заключения в 1997 году были даны ответы, на некоторые возникающие на практике вопросы. При этом, правда, хотелось бы обратить внима­ние, что почти два года после принятия 15 марта 1994 года Конституции эти явно неконституционные акты действо­вали, и парламент вовремя не привел их в соответствие с Основным Законом, чем были нарушены конституционные права сотен и сотен людей, так как на практике имеющая юридическое верховенство конституционная норма факти­чески не действовала.

Исходя из конституционных гарантий на свободу передвижения и выбора места жительства в пределах Республики Беларусь, права собственности и права граждан на жилище, а также норм международного права, Конституционный суд своим решением от 25 марта 1997 года снял ряд существовавших ранее ограничений в реализации этих прав. Он указал, что граждане Республики Беларусь, в том числе и постоянно проживающие за ее пределами, вправе приобретать квартиры или дома по договору купли-продажи в любых населенных пунктах Республики Беларусь независимо от постоянного места жительства. Аналогичным правом должны пользоваться и иностранные граждане, лица без гражданства, постоянно проживающие в Беларуси и имеющие законный источник существования. Что же касается иностранных граждан, постоянно не проживающих на территории нашей республики, то право на покупку квартир или домов может быть реализовано в соответствии с международными договорами и установленной процедурой реализации договоров.

Не ослабевает и по сей день интерес к рассмотренному Конституционным Судом делу о конституционности некоторых положений закона от 17 мая 1997 года о внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-про­цессуальный кодексы. Конституционный суд пришел к выводу, что отдельные нормы указанного Закона смягчают уголовную ответственность. Поэтому он признал неконституционными соответствующие нормы закона, которые не допускали пересмотр вступивших в законную силу приговоров.

Реальным вкладом в расширение судебной защиты является заключение Конституционного суда от 19 июня 1998 года но делу о проверке соответствия Конституции статьи 246 Кодекса об административных правонарушениях. Речь идет о возможности обжалования в суд административно­го задержания, производства личного досмотра, досмотра вещей, изъятия вещей и документов, то есть тех мер, которые осуществляются не в порядке уголовно-процессуального, а административного производства. Основываясь на Конституции, положениях Всеобщей декларации прав человека, нормах Международного пакта о гражданских и политических правах, Конституционный суд указал на приоритет правил, которые гарантируют каждому судебную защиту его прав и свобод, включая и судебную проверку законности задержания, личного досмотра, досмотра вещей, изъятие вещей и документов. В своем заключении суд указал на необходимость непосредственного действия норм конституции Республики Беларусь.

Следует отметить тесное сотрудничество Конституционного суда с органами прокуратуры в сфере защиты прав и свобод граждан. Это касается не только постановки вопроса о проверке конституционности нормативных актов, но защиты прав и свобод отдельных граждан.

Конституционный суд использует и иные формы своего участия в защите прав и свобод человека, например, путем внесения предложений, направленных на совершенствование законодательства с целью более полной защиты прав и свобод.

Конституционный суд Республики Беларусь готовит ежегодное послание Президенту и палатам Парламента о состоянии конституционной законности в стране, что также оказывает соответствующее влияние на формирование правового института прав и свобод, на правосознание общества, отдельных граждан и должностных лиц.

Конституционный суд Республики Беларусь использует различные формы его воздействия на формирование правовой системы. В некоторых случаях это реализуется путем внесения соответствующих предложений Главе государства, в органы законодательной и исполнительной властей. За последние годы было принято несколько таких решений. Порой используются и такие формы, как указание непосредственно в заключении Конституционного суда на необходимость уточнения той или иной нормы либо воспол­нения пробела в правовом регулировании. Это своего рода рекомендательные предложения, которые должны быть обязательно рассмотрены органами, которым они адресованы.


М.А. Баймуратов, доктор юридических наук, профессор, проректор по науке Одесской национальной юридической академии.

Сущность механизма имплементации норм междуна­родного права проявляется, прежде всего, в содержании деятельности входящих в него структурных элементов. В концентрированном виде эта деятельность может быть охарактеризована как:

а) правотворческая (в сфере правоприменения);

б) организационная и оперативно-исполнительная;

в) контрольная.

Суверенное равенство государств, их независимость в осуществлении внутренней и внешней политики обус­ловили то обстоятельство, что они, являясь создателями международно-правовых норм, выступают в то же время основными субъектами их имплементации.

Следует указать, что в международно-правовой литературе термин «имплементация» (англ.- implementation) весьма часто употребляется в канве соотношения международного и внутригосударственного права. Однако в пра­вовых доктринах стран СНГ данный термин имеет более широкое толкование.

Из вышеизложенного следует вывод о том, что под международным механизмом имплементации понимается система правовых и организационных средств, как создаваемых совместными усилиями государств, так и используемых индивидуально в целях всесторонней, своевременной и полной реализации принятых в соответствии с международным правом обязательств.

Вместе с тем следует отметить, что конституции ряда государств вообще обходят вопрос о включении международно-правовых норм в национальное законодательство (Беларусь, Молдова, Польша, Словакия, Словения, Чехия, Швеция, Узбекистан, Япония), что не мешает занимать им достойное место в ряду демократических государств. В Украине, однако, этот вопрос приобретает достаточную остроту.

В настоящее время довольно широкую поддержку среди юристов-международников не только стран Европы, но и Ближнего Востока получила концепция трансформации.

Однако следует иметь в виду, что большинство авторов, применяющих этот термин, считают его условным, указы­вая на его некоторую неточность.

В конечном счете, в центре дискуссии оказывается вопрос, могут ли международно-правовые нормы приме­няться в сфере внутригосударственных отношений непосредственно, то есть без провозглашения международных договоров источниками внутригосударственного права и без трансформации международных договоров во внутри­государственные законы.

Важное место в процессе имплементации норм международного права в национальное законодательство занимает Конституционный Суд Украины. Эта его роль выплывает из смысла части 2 статьи 9 Конституции Украины, устанавливающей, что заключение международных договоров, которые противоречат Конституции Украины, возможно лишь после внесения соответствующих изменений в Конституцию Украины. В соответствии со ст. 150 Конституции Украины к полномочиям Конституционного Суда Украины относится решение вопросов о соответствии Конституции Украины законов и иных нормативных актов, а также официальное толкование Конституции Украины и законов Украины. По вопросам, предусмотренным ст. 150 Конституции Украины, Конституционный Суд Украины принимает решения, которые являются обязательными к исполнению на территории Украины, окончательными и не могут быть обжалованы.

Следовательно, выстраивается такая технологическая процессуально-правовая цепочка:

а) для того, чтобы международный договор Украины был ратифицирован (чтобы произошла имплементация нормы международного права в национальное законода­тельство), необходимы определенные, предусмотренные законом, процессуальные действия Верховной Рады Украины для его ратификации;

б) для того, чтобы определить, противоречит ли Конституции Украины международный договор, необходимо осуществить толкование Конституции и, заодно, толкование этого международного договора, которые осуществляются только Конституционным Судом Украины.

Подобная «цепочка» была реализована на практике при определении Конституционным Судом Украины соответствия Конституции Украины Римского Устава международного уголовного суда (дело о Римском Уставе).

На первом этапе Устав МУС был направлен в Конституционный Суд Украины, который 12 июля 2001 года объявил заключение относительно соответствия Римского Устава Конституции Украины (Заключение от 11 июля 2001 года № 3-6/2001, дело 1-35/2001). Конституционный Суд Украины признал, что все положения Римского Устава, кроме положений абзаца десятого преамбулы и статьи 1, по которым «Международный уголовный суд дополняет национальные органы уголовной юстиции», отвечают Конституции Украины.

В феврале 2002 года МИД Украины по согласованию с Министерством юстиции Украины внес в Администрацию Президента Украины законопроект о внесении изменений в Конституцию Украины с учетом Заключения Конституционного Суда Украины. В рамках указанного законопроекта предлагалось ст. 124 Конституции Украины дополнить но­вой четвертой частью в такой редакции: «Международный уголовный суд дополняет суды общей юрисдикции Украины и действует в порядке и на условиях, предусмотренных Римским Уставом Международного уголовного суда».

В соответствии с Конституцией Украины перед представлением этого законопроекта в Верховную Раду должно быть получено заключение Конституционного Суда Украины. В случае его положительного решения законопроект может быть внесен на рассмотрение Верховной Рады Украины.

Следует также вспомнить и о законопроекте о внесении изменений и дополнений к криминальному и уголовно-процессуальному законодательству Украины, который был также подготовлен в контексте выполнения соответствующих положений Закона Украины «О международных договорах Украины».

Украина всегда последовательно придерживалась общепризнанных принципов и норм международного права и выступала за необходимость их дальнейшего развития и кодификации.


А.И. Зыбайло, кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права Белорусского государственного экономического университета.

Длительное господство в СССР классового подхода к пониманию и роли международного права привело к широкому расхождению международно-правовых норм с нормами национального права. Процесс конституционных преобразований в Республике Беларусь позволил пересмотреть позицию нового суверенного государства в вопросе соотношения международного и национального права.

Позиция Беларуси выражена в статье 8 п. 1: «Республика Беларусь признает приоритет общепризнанных принципов международного права и обеспечивает соответствие им законодательства». Это положение впервые в нашей истории определило характер взаимосвязи общепризнанных принципов международного права и национального права.

О применении во внешней политике общепризнанных принципов и норм международного права указывает статья 18 Основного закона Республики Беларусь, перечисляя некоторые из них (равенство государств, неприменение силы или угрозы силой, нерушимость границ, мирное урегули­рование споров, невмешательство во внутренние дела). Необходимо также отметить особый статус международных стандартов о правах и свободах человека. Согласно Конституции «государство гарантирует права и свободы граждан Беларуси, закрепленные в Конституции, законах и предусмотренные международными обязательствами государства» (ст. 21).

Таким образом, в Конституции еще раз было подтверждено стремление Беларуси к созданию демократического правового государства, уважающего согласованную волю и интересы мирового сообщества, отстаивающего основные права и свободы человека. Конституционное указание на необходимость соответствия национального законодательства общепризнанным принципам международного права, по существу, определило вектор развития всей правовой системы Республики Беларусь.

Нерешенным в рамках Конституции остался вопрос о том, как действуют нормы международного права в слу­чае возникновения коллизий или когда данный вопрос не урегулирован национальным законодательством. Не было предусмотрено Конституцией и право национальных судов применять международно-правовые нормы при осу­ществлении правосудия (см. ст. 112). Отсутствие единства в доктринальных концепциях и воззрениях на определение понятия «общепризнанные принципы международного права» привело не только к трудностям в оценке соответствия национального законодательства общепризнанным принципам международного права, но и к различному пониманию соотношения международного и национального права Республики Беларусь.

Статья 15 принятого позднее Закона «О международных договорах» по сути дополнила конституционные положения, провозгласив общепризнанные принципы международного права и нормы международных договоров Республики Беларусь, вступивших в силу, частью действующего на территории республики права.

Это позволило сделать вывод о том, что в Республике Беларусь создана правовая база для прямого действия норм международного права.

К сожалению, невыясненным в рамках Конституции и Закона «О международных договорах» остался вопрос о юридических последствиях признания международного договора в качестве источника права. Международные до­говоры Республики Беларусь «имеют силу того правового акта, которым выражено согласие Республики Беларусь на обязательность для нее соответствующего международного договора» (ч.З ст. 15 указанного Закона, ст. 20 Закона «О нормативных правовых актах»). Аналогичные положения содержатся и в Гражданском кодексе (ст.6), Кодексе о зем­ле (ст. 161), Банковском кодексе (ст. 3). В конституционном законодательстве Республики Беларусь (за редким исключением — ГПК, Инвестиционный кодекс, Кодекс торгового мореплавания) отсутствует прямое указание на приоритетность тех или иных актов в случае противоречия между договором и законом (особенно когда последние имеют идентичный объект регулирования).

Конечно, проблема места норм международного права в правовой системе республики — не единственный вопрос, который должен быть решен. Не менее важным является вопрос их эффективного применения в национальном правопорядке. Полагаем, что для начала имеет смысл определить круг норм международного права, которые могут применяться непосредственно, а также дать разъяснения и рекомендации по их применению судам и правоохранительным органам, как это было сделано, например, в ФРГ, Российской Федерации.

Для того, чтобы заложенный в Конституции потенциал проявил себя, мало принять даже самые хорошие законы. Необходимо поднять на новый уровень международно-правовое сознание нашего общества, и, прежде всего, тех, кто непосредственно занят правотворчеством и правоприменением.



В.А. Балала, министр юстиции Приднестровской Молдавской Республики.

Конституция Приднестровской Молдавской Республики имеет сложную внутреннюю структуру — раздел «Основы конституционного строя» выступает в структуре Конституции в качестве базового, то есть нормы иных разделов Конституции (а значит, и изменения, вносимые в эти нормы парламентом или иным законным путем) не мо­гут противоречить нормам, содержащимся в этом разделе (часть вторая статьи 15 Конституции).

Введя такую сложную, но оправдывающую себя структуру Конституции, тем не менее, не был предусмотрен (в отличие от Российской Федерации, где в Конституции содержался институт государственной власти, обеспечи­вающий действенность такой сложной структуры Конституции — Конституционный суд) механизм обеспечения исполнения конституционного требования о недопустимости противоречия одних норм Конституции другим. В редакции Конституции 1995 года (будем называть ее так в связи с датой вступления ее в силу) не был предусмотрен ни орган государственной власти, который бы обеспечивал применение требования об устранении внутренних проти­воречий, ни процедура устранения таких противоречий, если бы они были выявлены (за исключением, конечно же, процедуры внесения изменений в саму Конституцию).

В соответствии с редакцией Конституции 1995 года конституционный контроль был возложен на Верховный суд Приднестровской Молдавской Республики (пункт 2 статьи 101), но, несмотря на необходимость неоднократного вмешательства судебной власти для оценки конституционности решений тех или иных ветвей государственной власти, которые противоречили Конституции, такой случай имел место лишь один раз. Да и то вмешательство судебной власти и вынесенное ею решение по оценке конституционности принятого правового акта было вынужден­ным, так как затрагивало основы правосудия. В частности Верховным Советом был принят конституционный закон, приводящий к расширению депутатского иммунитета до такой степени, что выводил любые действия депутатов из-под какого-либо контроля со стороны правосудия.

Основным нововведением в деле развития и стабилизации конституционных традиций, перехода к правовому государству стало закрепление в редакции Конституции 2000 года нового органа государственной власти — Кон­ституционного суда. Орган конституционного правосудия, каким призван стать в Приднестровской Молдавской Рес­публике Конституционный суд, нормами Конституции был закреплен в качестве органа, стабилизирующего конститу­ционные традиции.

В настоящее время (несмотря на уже значительное число принятых Конституционным судом решений) всеобъемлющего и действенного механизма исполнения принятых Конституционных судом решений не выработано и не закреплено законодательно.

Можно предположить, что вряд ли будет в этом случае применимо исполнительное производство, которое действует в рамках уголовного, гражданского и арбитражного судопроизводства. Однако поиск решений в этой области права нас приводит к необходимости применения ранее выработанной процедуры — «явочная процедура» (механизм обеспечения исполнения путем использования внутренних механизмов деятельности, которые присущи одной из ветвей государственной власти). Но такая процедура применима и наиболее эффективна, когда наибольший объем исполнения решений Конституционного суда возлагается на исполнительные органы государственной власти, к тому же построенные на принципах единоначалия и в рамках политического режима «президентской республики».

Это связано с возможностью оперативного исполнения принятого решения Конституционного суда путем внесения изменений в правовые акты исполнительной власти, признанные неконституционными (оперативность такого рода действий от 1 дня до 2-х недель). В отдельных случаях «явочная процедура» применима исполнительны­ми органами государственной власти и в случаях, когда основная обязанность по исполнению решений Консти­туционного суда возлагается на законодательный орган государственной власти. Но он в силу своей политичности (коллегиального характера принимаемых решений, разной политической ориентации своих членов, наличия традиций правовые вопросы решать с политической точки зрения и отсутствия оперативности в рассмотрении актов) не может (или «не хочет») принять должное решение. Тогда исполнительные органы государственной власти так обеспечивают применение актов принимаемых Верховным Советом, чтобы такое применение соответствовало решению Конституционного суда (Постановление КС от 8 июля 2003 года «По делу о проверке конституционности Постановления Верховного Совета от 28 декабря 2001 года № 418 «О безвозмездной передаче государственного предприятия «Рыбхоз «Днестр» из государственной собственности в муниципальную»). Либо был выработан в системе исполнительных органов государственной власти новый организационный механизм недопущения вступления в силу правовых актов, заведомо противоречащих решению Конституционного суда — Президент (как гарант Консти­туции в соответствии с пунктом 2 статьи 70 Конституции) отказался подписывать и передавать для официального опубликования, а значит — и вступления в силу, проект закона, противоречащего вступившему в законную силу решению Конституционного суда (Постановление КС от 3 июня 2003 года «По делу о толковании статьи 6 Кон­ституции Приднестровской Молдавской Республики» (в части определения места прокуратуры в системе органов государственной власти).

Следует констатировать, что в силу упомянутых уже выше причин Верховный Совет - как законодательный орган не создал (и пока, по всей видимости, и не стремится этого делать) действенного и достаточно оперативного механизма обеспечения исполнения решений Конституционного суда самим Верховным Советом в тех случаях, когда только законодательный орган может и обязан принять правовой акт для приведения ранее изданного акта в соответствие с решением Конституционного суда. Практика сегодняшнего дня показывает, что период выборочного исполнения решений Конституционного суда Верховным Советом занимает от полугода до года. В отношении же Постановления КС «По делу о толковании статьи 6 Конституции Приднестровской Молдавской Республики» (в части определения места прокуратуры в системе органов государственной власти) депутаты Верховного Совета затеяли вполне серьезную дискуссию о возможности и целесообразности неисполнения решения Конституционного суда.


А.В. Кузьмин, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории права и государства Санкт-Петербург­ского университета МВД России.

В современном государстве романо-германской правовой семьи важное место в системе источников права занимают решения органов конституционного контроля. Как правило, в роли такого органа выступает Конституционный Суд. Качество источника права решение Конституционного Суда приобретает исходя из следующих признаков.

1. Нормативность (распространяется на неопределенное, неограниченное число субъектов и ситуаций).

2. Регулятивность (способность регулировать обще­ственные отношения, излагая норму права как эталон, стандарт таких отношений).

3. Официальность (принятие от имени государства в ус­тановленном порядке и осуществление применения, исхо­дя из возможности использования в необходимых случаях принудительной силы государства).

Правда, до сих пор отнесение судебного прецедента в романо-германской правовой семье к источникам права порождает дискуссии.

Необходимо отметить, что в некоторых государствах Конституция прямо запрещает Конституционному Суду действовать в качестве законодателя (ст. 153 конституции Турции 1982 года). Во Франции Конституционный совет в решении 1962 года самоограничил свою правотворческую функцию, указав, что он не создает обязательных норм объективного права, а является лишь судьей. Однако он, начиная с 70-х годов XX века, своими решениями создал Судебную хартию прав и свобод, включив ее в позитивное право. А Федеральный конституционный суд ФРГ в своих решениях наряду с Конституцией связан и надправовыми регуляторами (справедливость), что обусловливает и место актов конституционного правосудия в системе национального права, и их юридическую силу. Так, например, в решении Федерального конституционного суда от 23 октября 1951 года говорится, что мнение, выраженное конституционным судом, «связывает все центральные органы власти Федерации в соответствии с 31 ч. 1 закона о Федеральном конституционном суде таким образом, что законодательные органы не могут повторно обсуждать, принимать, а президент промульгировать федеральный закон с таким же содержанием», то есть с таким содержанием, которое было признано неконституционным Федеральным конституционным судом.

В России проблема правового прецедента получила совершенно новое значение с созданием Конституционного Суда Российской Федерации.

Его компетенция и правовая природа решений прямо говорит о том, что его постановления не только разъяс­няют действующее законодательство на предмет конституционности, но изменяют и дополняют закон. Сле­довательно, по крайней мере, на этом уровне прецедент, созданный Конституционным Судом, является источником российского права.

Анализ отдельных постановлений Конституционного Суда РФ, принимавшихся по определенному кругу про­цессуальных вопросов, свидетельствует о том, что в ряде случаев они достаточно кардинально меняли сущность действовавшего уголовно-процессуального права, и по существу создавали новые правила поведения (новые формы) в уголовном процессе, не имеющие аналогов в действовавшем на тот момент Уголовно-процессуальном кодексе.

Правотворческая деятельность Конституционных Судов, таким образом, проявляется в двух сферах: негативно­го и позитивного правотворчества.

Позитивная правотворческая функция связана с выра­боткой Судом правовых позиций. Так в определении по жалобе гражданки Березиной Л.Ю. на нарушение ее прав (со ссылкой на п. 2 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР) Конституци­онный Суд указал, что данное положение не подлежит применению судами и иными субъектами юрисдикционной деятельности, так как содержит правовые предписания, аналогичные признанным ранее неконституционными.

Негативное правотворчество выражается в компетенции судей отменять нормативные акты субъектов Федерации, противоречащие федеральным законам, Конституции Российской Федерации.

Таким образом, очевидно, что решения Конституционного Суда имеют не только юридическую силу правоприменительного решения, но и юридическую силу источника права. Особое значение в этой связи приобретает проблема распространения юридических последствий решений Кон­ституционного Суда на отношения, существовавшие до его вынесения. Эта проблема, между тем, имеет серьезнейшее практическое значение и налагает на Конституционный Суд особую ответственность за принятое решение.
В.К. Гарбузов, заместитель Председателя Конституционного суда Приднестровской Молдавской Республики.

В юридической литературе последних лет возросло внимание к проблемам юридической ответственности и, в частности, конституционной ответственности.

Будучи одним из видов юридической ответственности, конституционно-правовая ответственность обладает всеми общими признаками, которые выделяют юридическую ответственность среди других социальных явлений. Она, как и любая другая юридическая ответственность, является мерой государственного принуждения, основанной на юридическом и общественном осуждении правонарушения и выражающейся в установлении для правонарушителя определенных отрицательных последствий.

Основанием ретроспективной конституционной ответственности выступает конституционный деликт (от латинского delictum — правонарушение, проступок). Конституционный деликт — это деяние (действие или бездействие) субъекта конституционной ответственности как участника конституционных правоотношений, не отвечающее должностному поведению и влекущее за собой применение мер конституционной ответственности.

Разработанное юридической наукой понятие состава правонарушения в целом применимо к конституционному деликту, в структуре которого различаются: объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона.

Объектом конституционного деликта являются регулируемые и охраняемые Конституцией Приднестровской Молдавской Республики общественные отношения, на которые посягают определенные субъекты. Эти отношения опосредуют высшие социальные ценности, в качестве которых выступают: человек, его права и свободы (статьи 16), народовластие, суверенитет (статья 1), осуществление государственной власти на основе разделения на законода­тельную, исполнительную и судебную (статья 6), идеологическое и политическое многообразие (статья 8) и т.д.

Объективная сторона характеризует конституционный деликт вовне, то есть раскрывает само деяние и те последствия, с которыми связан ущерб, причиненный объекту конституционного деликта.

Не соответствующим конституционно должному поведению может быть как действие, так и бездействие. При этом бездействие может быть признано таковым лишь при условии, если субъект конституционной ответственности не выполнил возложенной на него конституционной обязанности и не совершил действия, которые был должен совершить. Примером такого деликтного бездействия служит полная устраненность, безучастность, непринятие надлежащих конституционных мер Президентом СССР М.С. Горбачевым в связи с подписанием Беловежского со­глашения 1991 года об упразднении Советского Союза.

Субъектами конституционных деликтов являются граждане, иностранные граждане и лица без гражданства, государственные органы, негосударственные органы и объединения, должностные лица, нарушающие конституционные установления и способные нести за это юридическую ответственность. Составы отдельных конституционных деликтов не имеют персонифицированных субъектов: «Никто не может присваивать власть в Приднестровской Молдавской Республике. Захват власти или присвоение властных полномочий является тягчайшим преступлением против народа» (статья 1 Конституции). В других случаях указывается конкретный субъект — Президент, Вице-Президент, Председатели Конституционного, Верховного, Арбитражного судов, Прокурор (статья 67 Конституции).

Субъективная сторона конституционного деликта отражает психологическое отношение субъекта к деянию, не соответствующему должному поведению и его последствиям. Оно может быть выражено в одной из форм вины: умысле или неосторожности. Формулировка ряда конституционных деликтов предполагает, что некоторые из них могут быть совершены в форме умысла, например, захват власти или присвоение властных полномочий (ч. 5 статьи 1 Конституции Приднестровской Молдавской Республики). Наряду с умыслом и неосторожностью, субъективную сторону характеризуют такие факультативные признаки, как цель и мотив. Так, создание и деятельность общественных объединений становится конституционным деликтом лишь при условии, если они преследуют цели, перечислен­ные в ч. 3 ст. 8 Конституции Приднестровской Молдавской Республики.

Характерной чертой конституционно-правовой ответственности, отличающей ее от других видов юридической ответственности, является своеобразие ее санкций.

Отмена или приостановление акта может рассматриваться в качестве конституционно-правовой санкции только в тех случаях, когда речь идет о нарушении норм конституционного права.

Одной из разновидностей рассматриваемой санкции является признание неконституционности актов различных государственных органов или их отдельных положений. Так, Конституционным судом за период с 1 января 2003. года по 1 мая 2004 года были признаны не соответствующими Конституции Приднестровской Молдавской Республики полностью или частично 6 законов, 1 Постановление Верховного Совета, 4 Указа Президента Приднестровской Молдавской Республики.

Что же касается неблагоприятных последствий для виновного лица или органа, то они очевидны. Виновное лицо может быть освобождено от занимаемой должности, а виновный орган вынужден затратить много организационных усилий и материальных средств для того, чтобы отменить незаконное решение и принять новое, отвечающее действующему законодательству. Кроме того, отмена незаконного решения, кем бы она не осуществлялась, наносит ущерб авторитету органа, нарушившего закон, поскольку связана с отрицательной оценкой его деятельности.

Применение термина «конституционная» к ответственности государственных органов и их должностных лиц будет обоснованным, если эта ответственность регламентируется нормами Конституции Приднестровской Молдавской Республики или выведена из ее положений в результате толкования конституционных норм Конститу­ционным Судом. Во всех остальных случаях в зависимости от объекта и объективной стороны корректнее говорить о конституционно-правовой, государственно-правовой или публично-правовой ответственности.

Конституционная ответственность призвана не только покарать за совершенный конституционный деликт, но и закрепить, урегулировать общественные отношения, сформировать правомерную деятельность субъектов конституционной ответственности. Например, регулятивная функция участвует в закреплении и реализации правового статуса Президента Приднестровской Молдавской Республики. Президент Приднестровской Молдавской Республики является гарантом Конституции и законов Приднестровской Молдавской Республики, прав и свобод человека и гражданина, обеспечивает точное исполнение Конституции и законов (часть 2 статьи 70 Конституции Приднестровской Молдавской Республики).

Природа и характер конституционной ответственности определяет специфику ее целей и функций. Целями конституционной ответственности являются: обеспечение верховенства и прямого действия Конституции, охрана действия Конституции, восстановление конституционного правопорядка и законности, справедливое возмездие (наказание) для нарушителей требований Конституции со стороны органов государственной власти и местного само­управления, их должностных лиц.



М.С. Кельман, кандидат юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Львовского юридического института МВД Украины.

Вследствие успешного развития конституционного правосудия, происходившего в последнее время в Украине, создается более надежная, чем раньше система обеспечения конституционности и законности издаваемых правовых актов. Неотъемлемым звеном этой системы выступает деятельность Конституционных судов по толкованию Конституции и законов.

Как известно, законы издаются для того, чтобы они применялись и реализовывались. Толкование правовых норм является необходимой предпосылкой их применения. Таким образом, правильное толкование законов является залогом их верного и эффективного применения.

Важность учения о толковании определяется, главным образом, следующим.

Основным принципом правового государства является принцип законности, закрепленный в статье 19 Конституции Украинской Республики, согласно которой все органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию и законы.

Вместе с тем, законы представляют собой мертвые правила, оживающие лишь посредством их применения гражданами, административными или судебными органами. Однако правильное применение закона невозможно без правильного его понимания. Именно для этого и необходима разработка теории толкования, определенных правил толкования.

Общим для всех форм интерпретационной деятельности, включая деятельность конституционных судов, является то, что она означает по своему содержанию мыслительно-познавательный процесс, который происходит на стадии применения права. Применение юридических норм, как правило, предполагает движение мысли от общего к частному. Промежуточным пунктом в этом процессе является интерпретация нормы.

Судебная интерпретация, осуществляемая конституционными судами, занимает особое место среди всех форм интерпретационной деятельности.

Одной из особенностей толкования закона и Конституции конституционными судами является коллективный характер познавательного интерпретационного процесса, в этом процессе происходит взаимодействие конкурирующих взглядов различных судей, входящих в состав суда, и выработка окончательного решения на основе поиска компромисса.

Безусловно, каждая позиция имеет право на существование. Однако вопрос о том, насколько они обоснованы и как они реализуются в практике конституционных судов, требует дальнейшего изучения.

Подводя итог рассмотрению вопроса о понятии толкования, хотелось бы сделать следующие выводы:

1. Толкование представляет собой мыслительную деятельность субъекта правоприменения, направленную на установление содержания правовой нормы и состоящую из уяснения нормативного предписания и его разъяснения.
2. Толкование есть познание, но познание специальное.

3. Судебное толкование есть особый вид интерпретационной деятельности. В процессе толкования суд не только познает позитивное право, результат его интерпретации связан с юридической политикой государства.

4. Одной из особенностей толкования Конституции и законов конституционными судами является коллективный характер познавательного интерпретационного процесса, в ходе которого происходит взаимодействие конкурирующих взглядов различных судей, входящих в состав суда, и выработка окончательного решения на основе поиска компромисса.

5. Правильное и одинаковое толкование всеми субъектами правоприменения способствует единообразному применению закона и, следовательно, укреплению принципа законности — основополагающего принципа любого демократического государства.

Все о Приднестровье

Телефон доверия:0(533)9-45-94

Социальные сети:

Направить обращение

Полезные ссылки

• 

  Президент
  Приднестровской Молдавской Республики
• 

  Правительство
  Приднестровской Молдавской Республики
• 

  Верховный Совет
  Приднестровской Молдавской Республики
• 

  Портал государственных услуг
  Приднестровской Молдавской Республики
• 

  База данных законодательства
  Приднестровской Молдавской Республики